Рева, А. 9 мая 1945 г. в Слободском : [воспоминания краеведа А. Ревы об объявлении Победы над Германией] / А. Рева // Герценка. Вятские записки. Вып. 21 : [научно-попул. альм.] / Киров. ордена Почета ГУОНБ им. А. И. Герцена ; [сост. Н. П. Гурьянова]. – Киров, 2012. – С. 199.
День 9 мая 1945 г. в Слободском начинался необычно: в пять часов утра, а не в шесть, как следовало, громче, чем всегда, зазвучали позывные кремлёвских курантов, и голос Левитана объявил о том, что будет передано «важное сообщение». Встревоженно охнула мама, я, как бы успокаивая её, высказал надежду: «Война кончилась!» И сразу прикрикнул на меня брат: «Не болтай, чего не следует!» Но уже в тишине, в сизой тьме пасмурного рассвета ликующе и твёрдо звучал голос Левитана: «Гитлеровская Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции!.. День девятое мая объявляется праздником Победы!»
Спать дальше было невозможно, но и праздником в нашем доме не пахло: не было никакой еды, не было дров, чтобы согреть комнату, а на улице лежал снег, выпавший за ночь. Но уже слышались за окном топот ног, восклицания и говор — люди переспрашивали друг друга, чтобы удостовериться: «Действительно — победа?»
Брат первым оделся и побежал на «фанерный». Люди со всех сторон стекались к заводским проходным, ибо не были готовы к этому, обещанному Сталиным «празднику на нашей улице»! Люди не готовы были к нерабочему дню, ибо существование многих из горожан было связано с местом работы – там они не только работали, но и питались. Обед в столовой, хлебный паёк и кружку кваса или просто кипятка к нему, а подчас и дополнительное питание, они получали на работе, а домой возвращались только спать да принести домашним что-либо добытое из еды. Были, конечно, и такие дома, где садились за ужин всей семьёй, где дети и завтракали, и обедали, но это были дома «ушлых» людей, которых мы тихо презирали.
Между тем, люди, побывавшие у проходных, уже группами, бригадами и толпами шли к площади, и кто пел, кто плакал — ликованье было воистину «со слезами на глазах»! Мне же побывать на улице в тот день так и не привелось — у меня не было обуви! Я пробовал выскочить босиком, но снег, смешанный с дорожной грязью, жгучей слякотью, так облепил мои ноги, что пришлось возвращаться домой. А ведь моим ногам не раз и не два доводилось и зимой без обуви гонять по сугробам за братом, чтобы принудить его прийти домой, дать мне свою обувь: тогда и я хоть часок мог побыть во дворе. Но одно дело пробежаться по сухому снегу, и другое — по слякоти, когда тепло уходит из тела на испарение влаги, а кровь не успевает, не в состоянии доставить много тепла к ногам. Таким образом, даже нулевая температура ведёт к быстрому обморожению. Я это почувствовал и, слава Богу, вернулся, а осознал ситуацию много позже. Я рассказываю это к тому, чтобы показать, как непроста была наша жизнь в военную пору, насколько горькой она могла быть даже в День Победы. Может быть, именно эта горечь и помогла мне запомнить детали и подробности событий, оставленные без внимания другими?
Утешением моим стало окно, ведь мы жили на главной улице, вблизи площади, и отголоски происходящего на ней были у меня на слуху, а люди участники праздничной стихии — проходили перед глазами. Днём снег частью растаял, частью был затоптан ногами, а солнце в этот день в Слободском так и не победило облачности. Брат мои появился дома лишь в сумерки и сразу завалился спать. Он так измотался за день, что не способен был говорить о впечатлениях дня. Право, с работы он являлся более разговорчивым.
